Анна Леопольдовна – забытая правительница России, мечтательница, слишком ценившая мужскую красоту
В Русском музее есть портрет правительницы России Анны Леопольдовны, матери малолетнего императора Иоанна III, работы художника Ивана Вишнякова. Уверены, многие из наших читателей с трудом вспомнят Анну Леопольдовну. В учебниках она упоминается прежде всего потому, что была свергнута с престола Елизаветой. В истории Анна осталась вялой, глуповатой, «никакой». Вот и на портрете она изображена растрепанной некрасивой барышней в оранжевом домашнем платье, с косынкой на плечах и небрежной повязкой на голове. Лень одеться. Лень причесаться. Лень править страной…
Ученые знали: изображать в таком виде высокопоставленных особ было не принято. Провели целый ряд анализов, и под слоями краски обнаружилась другая, недописанная картина Ивана Вишнякова (Анна Леопольдовна была изображена в элегантном парадном платье вместе с сыном-императором), поверх которой он нарисовал известную нам.
Почему первая картина была спрятана под вторую? По той же причине, по которой были уничтожены многие изображения Анны Леопольдовны; по той же причине, по которой память о ней уничтожалась, – банальный черный пиар со стороны Елизаветы. Ведь она лишила Анну трона и должна была доказывать СВОИ ПРАВА на власть в обход сына Анны. Только в наши дни благодаря усилиям историков, в первую очередь доктора исторических наук Игоря Кукурина, мы можем узнать, какой на самом деле была Анна Леопольдовна.
Для начала развенчаем первый миф: немкой Анна Леопольдовна была не больше, чем все остальные Романовы того времени. Она родилась 7 декабря 1718 года от брака царевны Екатерины Иоанновны, племянницы Петра Первого, и Карла-Леопольда, герцога Мекленбург-Шверинского. Первоначально звалась Елизавета Катарина Кристина и только в 1733 году, по чисто политическим причинам приняв православие, стала Анной Леопольдовной.
Брак родителей принцессы был неудачным. Царевна Екатерина с трехлетней дочкой вернулась в Россию и несколько лет жила под Москвой, максимально сохраняя в своем дворце старорусские обычаи, пока неугомонный Петр не вызвал ее в новую, Северную столицу и не заставил вести «европейский» образ жизни.
После Петра остались две ветви Романовых: его брата Ивана и от него самого, поочередно занимавшие трон. Дольше всех на нем подержалась Анна Иоанновна, законных детей не имевшая и мечтавшая удержать императорский титул за своей племянницей, которую перевели в православие и принялись с сильным опозданием воспитывать.
Анна Иоанновна понимала: Анна Леопольдовна для трона не годится, характер не тот, посему поспешила подобрать для племянницы приличного мужа, дождаться появления у них ребенка и вот уже этому ребенку, законному представителю Романовых (дочери Петра Первого были рождены до его брака с их матерью), передать власть. Регентом при ребенке должен был стать возлюбленный Анны Иоанновны – Бирон.
На тот момент России было выгодно дружить с Австрией, поэтому женихом Анны Леопольдовны стал Антон Ульрих, герцог Брауншвейг-Люнебургский. Еще подростком его пригласили жить в Россию, и он не понравился… внешне. Родственник австрийского императора был мал ростом, женоподобен, выглядел намного младше своих лет, имел мягкий характер, немного заикался. Известная сплетница леди Рондо, супруга посла Великобритании (лорду Рондо было поручено предложить в мужья русской принцессе британского принца – не взяли), описывала его так: «Наружность принца вполне хороша, он очень белокур, но выглядит изнеженным и держится довольно-таки скованно… Это да еще его заикание затрудняют возможность судить о его способностях». Способности тщедушного юноши обнаружились… на поле боя. Поступив на службу в российскую армию, принц Антон Ульрих проявил себя с самой лучшей стороны, особенно отличился в битве под Очаковым в 1737 году, удостоился чина генерала и двух орденов: Андрея Первозванного и Александра Невского. Длинные густые белокурые локоны были его единственным украшением – настолько привлекательным, что вслед за принцем многие российские дворяне отказались от напудренных париков и стали носить длинные собственные волосы, которые, согласно господствовавшей тогда моде, обильно пудрили, но все-таки это были свои волосы. А еще принц в совершенстве выучил русский язык и тщательно изучал устройство Российской империи.
Ни локоны, ни военные подвиги не смогли пленить сердце принцессы. Ее образованием ведала вдовствующая генеральша Адеркас, француженка по происхождению, дама романтичная и увлекающаяся, сторонница врага Австрии – Пруссии. Под руководством мадам Адеркас принцесса Анна отлично выучилась французскому и немецкому языкам и всё свое время проводила в чтении на них… сентиментальных романов. Книги заменили ей весь мир. При этом держать себя в обществе, быть «публичным» человеком, не говоря уже об умении править страной, Анну Леопольдовну не учили. Ей не внушили никаких мыслей о ее великой миссии. Вырастили милой барышней – и всё.
Обложенная слезливыми книжками, девушка предпочла низкорослому герою-принцу прелестного «сердцееда» – графа Морица Карла Линара, посланника Саксонии в России. Умудренный опытом десятков любовных интриг, граф Линар считался у мужчин пустоголовым женоподобным красавчиком, а среди женщин имел репутацию «неотразимого».
Роману во многом способствовала мадам Адеркас, не жаловавшая ни Антона Ульриха, ни его австрийских родных. Анна же Иоанновна и Бирон, как и всё приличное общество, нашли его скандальным. В 1736 году Линара отправили на родину, окружение принцессы сменили, отныне за каждым шагом ее следили. Анна Леопольдовна оказалась в жестких условиях «золотой клетки». Там она продолжала читать и мечтать о графе. Ах, граф Линар! «Он был статен, хорошо сложен, рыжевато-белокурый, с белым, как у женщины, цветом лица; говорят, он так холил свою кожу, что ложился спать не иначе, как намазав лицо и руки помадой, и надевал на ночь перчатки и маску. Он хвастался тем, что имел восемнадцать детей, и уверял, что всех кормилиц своих детей приводил в положение, в котором они вторично могли кормить. Этот граф Линар, такой белый, носил датский белый орден, и у него не было другого платья, кроме самых светлых цветов, как, например, голубого, абрикосового, сиреневого, тельного цвета и проч., хотя в то время на мужчинах еще редко можно было видеть такие светлые цвета», – писала о нем несколько позже одна дама. Его даже считали законодателем моды. Графа повсюду сопровождал огромный личный штат, включавший нескольких парикмахеров и специалистов в области косметологии и массажа самого высокого профессионального уровня.
Так брак с принцем Антоном Ульрихом был поставлен под угрозу. Тогда Бирон задумал заменить его своим сыном. Но Анна Леопольдовна совершенно не собиралась выходить замуж за «простого» дворянина и сразу согласилась выйти за принца. Брак состоялся 3 июля 1739 года. Правда, она всячески демонстрировала супругу свое нерасположение. Тем не менее 12 августа 1740 года у молодой пары появился сын Иван, получивший титул наследника престола. Вскоре умерла императрица Анна Иоанновна, маленький Ваня стал императором, его родители – бесправными родителями императора, Бирон – всесильным регентом. Был составлен заговор. В ночь с 8 на 9 ноября 1740 года Бирон был схвачен и отправлен знакомиться с красотами Сибири. Анна благодаря усилиям супруга и своих приближенных, особенно любимицы – фрейлины Юлии Менгден, превратилась в «Благоверную государыню правительницу великую княгиню Анну всея России»
Удивительная вещь: придя к власти, Анна Леопольдовна… ничего не стала диктовать своим подданным. Всё шло по накатанной стезе, как было. Страна медленно, но неуклонно шла вперед, укрепляла свое международное положение. Именно в это время Османская империя признала Россию империей. Никаких политических репрессий (кроме совершенно неизбежных при насильственной смене власти) и никакого диктата в моде от ее величества.
Анна Леопольдовна просто никому ничего не навязывала, никого не заставляла делать так, как поступала сама. Это едва ли не единственная российская монархиня, которая позволила высшему обществу одеваться и вести себя так, как люди хотели сами. Она предпочитала быть самой собой и признавала это право за другими. Например, любила максимально простые прически из кос, но никого не заставляла их носить (в моде были монументальные сооружения из локонов, перьев, лент и ювелирных изделий). Хорошо знавший Анну Леопольдовну сын фельдмаршала Миниха Эрнест фон Миних, видимо, предпочитал более модные варианты укладок: «Что касается ее внешнего вида, то роста она была среднего, собою статна и полна, волосы имела темного цвета, а лиценачертание хотя и не регулярно пригожее, однако приятное и благородное. В одежде она была великолепна и с хорошим вкусом. В уборке волос никогда моде не следовала, но собственному изобретению, от чего большей частью убиралась не к лицу».
Перед близкими людьми Анна на самом деле вела себя без капли «царственности», выходила к ним поговорить, поиграть в карты запросто, в домашней одежде, лишенной необъятных фижм, просто причесанная и не увешанная ювелирными шедеврами, как рождественская елка. Позднее недоброжелатели напишут: «растрепанной, неумытой, непричесанной, неодетой». И свергнувшая Анну Елизавета скажет им: «Спасибо, родные, за правду! Не могла Россия выносить такую растрепанную немку на престоле!» Хотя Елизавета, как и Анна, сама наполовину «нерусский человек».
О «растрепанно-неумытом» виде Анны Леопольдовны до воцарения Елизаветы не упоминают даже завистники и открытые враги. Только о «уютно-домашнем», который знать прятала за стенами своих домов, не выставляла, как Анна Леопольдовна, напоказ.
Уже упоминавшийся фон Миних-младший отзывался об Анне так: «Она соединяла с большим остроумием благородное и добродетельное сердце. Поступки ее были откровенны и чистосердечны, и ничто не было для нее несноснее, как столь необходимое при дворе притворство и принуждение, почему и произошло, что люди, привыкшие к грубейшим ласкательствам, несправедливо почитали ее надменной и якобы всех презирающей. Под видом внешней холодности была она внутренне снисходительна и чистосердечна».
Итак, суммируем.
Анна Леопольдовна была статной, среднего роста, немного склонной к модной тогда полноте, имела темные, почти черные волосы, которые укладывала очень просто, предпочтение отдавала гладкой прическе из четырех кос. Лицо имела бледное, удлиненное, с большим ртом, красотой кожи не славилась. Косметология и парикмахерские изощрения Анну не интересовали. Декоративной косметикой пользовалась не так обильно, как остальные современницы, поэтому лицо Анны Леопольдовны сохраняло природные, пусть даже не очень привлекательные, черты. Даже вернувшийся в Россию после смерти Анны Иоанновны граф Линар не смог «перевоспитать» свою возлюбленную. Да, да, он стал официальным фаворитом, пока супруг Анны Леопольдовны занимался государственными делами. С большим успехом. Кстати, это мы про Антона Ульриха. Он всё больше и больше вмешивался в дела управления страной, регулярно посещал заседания Сената, готовил реформы гвардейских полков, способные в том числе предотвратить дворцовые перевороты. Мешала ему… супруга, с действиями мужа согласная, но постоянно желавшая его унизить, чтобы подчеркнуть свою близость с графом Линаром. А могла бы передать часть «полномочий» и сохранить трон…
Вне «личных покоев» – 17 комнат, включая две опочивальни, огромную библиотеку и оборудованную по последнему слову тогдашней техники ванную (а писали, что не мылась), наша героиня предпочитала носить богатые, изысканные платья, не отягощенные лишней отделкой, с не самыми огромными фижмами. В 1742 году, когда она еще надеялась покинуть Россию, за границу был выслан ее гардероб: несколько сундуков с десятками изысканных туалетов.
Страстью Анны были предметы ювелирного искусства. В те времена «ювелирная мода» менялась быстрее, чем сейчас. Украшения были намного массивнее, их носили в огромных количествах. Анна Леопольдовна украшения любила все, но просто обожала разнообразные украшения для причесок – скромные, невычурные, небольшие по размеру, но только чтобы бриллианты там были, были… БОЛЬШИЕ!
На ее темных волосах смотрелись такие вещи потрясающе. И еще ей нравились табакерки. Все дамы нюхали табак или хотя бы носили при себе табакерки, считавшиеся неотъемлемой частью модного придворного туалета. Табакерки изысканно украшали, представители правящей семьи дарили их подданным в знак своей милости, почти как орденами награждали. Самым большим «орденом» из табакерок считалась табакерка с изображением государя (государыни). Любовь к бриллиантам довела Анну Леопольдовну до… физического труда.
После свержения Бирона у его семьи конфисковали массу драгоценностей, которые Анна тотчас затребовала к себе. Заодно она попросила графа Линара прийти и привести с собой ювелира, «брильянтщика». Оба застали Анну за… разламыванием вышедших из моды украшений Биронов. «Я уже начала ломать, можете продолжать с нами», – предложила регентша. Ювелир испытал шок, но приказ есть приказ. Вместе с императрицей и графом ювелир переломал изрядное количество ювелирных украшений. Анна так была рада накопившейся в результате куче бриллиантов, что всё золото от оправ «за ненадобностью» презентовала обалдевшему от нежданной удачи ювелиру. За год своего правления Анна приобрела через обер-гофкомиссара Исаака Либмана бриллианты и прочие украшения на сумму 159 517 рублей. Не забыла она и своих детей, для них у модного золотых дел мастера Николая Дона в августе 1741 года приобрели серебряную и золотую посуду: кастрюльку с крышечкой, маленькую кастрюльку, жаровенку с крышкой, рукомойник, лоханку и золотую ложечку.
Уже после свержения Анны чуть ли не годы Елизавета искала… спрятанные сокровища своей предшественницы, хотя очень и очень многое было найдено и конфисковано сразу после переворота.
Дочь Петра даже шантажировала Анну, угрожая пытать ее любимую фрейлину и задушевную подругу (ходили совершенно необоснованные слухи, что более чем задушевную подругу) Юлию Менгден.
В отличие от Екатерины Первой и Анны Иоанновны Анна Леопольдовна не только не приучала российских дам к фитнесу, но и совершенно не была развита физически. Принятые в те времена нагрузки «для женского полу»: танцы, верховая езда, выезды на охоту – случались теперь, к огорчению придворных, реже редкого.
Ужас! При дворе царили простота, уют и покой. Анна Леопольдовна предпочитала неспешные пешие прогулки по садам и оранжереям, благо их в Северной столице уже имелось «во множестве». Чаще других посещала «третий сад около речки Фонтанки», где были устроены парники, снабжавшие двор столь любимыми регентшей овощами, травами (базиликом, майораном, салатами, шалфеем), смородиной, малиной, вишней, дынями, «тартуфелем» (картофелем, он только-только стал употребляться) и даже экзотическими фигами. К слову, Анна Леопольдовна алкоголя пила мало, переедала редко, ее диета была исключительно здоровой. Те же парники круглый год обеспечивали Анну Леопольдовну еще одной ее страстью – свежими цветами.
Между тем возвращенный ко двору бестолковый граф Линар очень и очень не нравился почти всем окружающим. У Бирона хотя бы что-то было в голове, граф же исключительно набивал свой карман. С целью соблюсти приличия он обручился с Юлией Менгден. Но нарушение приличий ему бы простили, ему не простили его… уровень интеллекта и степень готовности приносить пользу отечеству своей возлюбленной. Добавим популярность в армии, особенно в гвардии, Елизаветы Петровны… 25 ноября 1741 года всё это вылилось в очередной переворот. Иоанн Третий был свергнут, вся его семья арестована.
Поначалу Елизавета, добрая душа, собиралась выслать бывших монархов за границу. Но потом рассудила: «Еще сторонников навербуют да вернутся…» – и распорядилась сослать их в Холмогоры. Маленького Ивана разлучили с родителями и стали называть Григорием, по аналогии с Гришкой Отрепьевым. Со временем бывшего императора перевели в одиночную камеру в крепости Шлиссельбург, где он прожил в полной изоляции (отчего даже несколько тронулся рассудком) до возраста 23 лет.
Родители свергнутого самодержца переносили в ссылке многие лишения, которые наконец сплотили их и сделали дружной семьей. Хотя рацион их был достаточно разнообразным и щедро финансировалась одежда: Анна Леопольдовна носила атласные корсеты и нижние юбки, платья из дорогих тканей, а принц Антон Ульрих – кафтаны и штаны из «приличествующего» английского сукна, они были многого лишены. В том числе медицинской помощи. Скорее всего, именно по этой причине Анна Леопольдовна умерла от родов 8 марта 1746 года. Любопытно: рождение двух последних сыновей принцессы скрыли от общественности.
По указу 1750 года детей Анны Леопольдовны было запрещено учить грамоте, тем не менее они выучились. Многие вспоминали их как культурных и милых людей. Тем временем новые власти сначала представили Анну Леопольдовну более глупой и неспособной править, чем она была, ее мужа объявили шпионом (видимо, под Очаковым он как раз и шпионил).
Пиар-кампания оказалась удачной. Свергнутых властителей очернили так, что они не отмылись до сих пор. Они же всё принимали со смирением и только писали: «Просим исходатайствовать у Ее величества милость, чтобы нам было позволено выезжать из дома на луга для прогулки, мы слышали, что там есть цветы, каких в нашем саду нет»; «Присылают нам из Петербурга корсеты, чепчики и токи, но мы их не употребляем для того, что ни мы, ни девки наши не знаем, как их надевать и носить. Сделайте милость, пришлите такого человека, который умел бы наряжать нас». И еще просили разрешить им общаться с женами местных офицеров, чтобы иметь хоть какую-нибудь компанию.
А что же Линар? Красавчик граф находился во время переворота за границей и очень красиво… прикарманил врученное ему заранее приданое Юлии Менгден, от помолвки с которой отказался, хотя это могло вызволить бедняжку из ссылки. Только спустя 20 лет родные несостоявшейся невесты востребовали свои деньги. «Бумаги есть?» – бессовестно спросил постаревший сердцеед, уверенный: всё давно уничтожено или погребено под грифом «секретно». Но порою справедливость существует: Екатерина Вторая лично перебирала вещи Анны Леопольдовны и нашла расписки на приданое ее любимицы. Пришлось вернуть денежки законным владельцам.
Еще Екатерина, став императрицей, предложила ослепшему, тяжело больному принцу Антону Ульриху вернуться на родину, но без детей. Он не уехал. Только в 1780 году сестра Антона Ульриха Юлиана-Мария, королева Дании, добилась высылки людей, которые могли бы быть российскими государями, в свои владения. Екатерина Вторая согласилась и даже обеспечила им щедрые пенсии.
Анна Леопольдовна ничего не изменила и не хотела менять. Возможно, правь она дольше, российский эстетический идеал был бы более камерным, менее парадным и помпезным. Дай она больше власти Антону Ульриху, вероятно, мы бы считали ее сейчас великой правительницей. Но Анна предпочла более красивого, современным языком говоря, «гламурного» мужчину – и просчиталась… Все-таки в политике «с лица воду не пить».
